ищу прекрасное зло
История седьмая.
Из двух вершин – одна…
Сентябрь 1893 года, особняк Тааффе.
Полночь. Час. Полвторого. Два часа.
Она забылась недолгим сном.
Три. Полчетвертого.
Если это правительственный кризис, то почему она ничего о нем не знает?
Может быть, Тааффе закончил все дела и просто заснул на диване в кабинете? Такое иногда случалось…Но сейчас она не знает причин и это очень странно…
Работа за полночь вполне нормальное явление для второго человека в государстве, а вот его поведение…
В последние дни привычная ей сдержанность и осторожность в оценках сменились сухой официальностью, а то и откровенной резкостью, прежде он так никогда себя не вел…если бы Эдуард Тааффе не был политиком от Бога, если бы любимое дело не отнимало у него все время и силы,- она бы решила, что у него роман на стороне…
-Я могу войти?
-Входи, если хочешь.
В кабинете висел сизый дым , и она закашлялась. Переполненная пепельница и беспорядок на столе яснее ясного говорили, что это кризис исключительного масштаба.
-Стоило ли выходить замуж за премьер-министра, если я все равно обо всем узнаю последней? Вот так будет лучше.- она распахнула окно и воздух, удивительно теплый для осени проник в задымленную комнату.
-Существует очень большая вероятность, что на этот раз министерство падет. Ты , должно быть, станешь радоваться, как и положено либералке…
-.Нет, не стану. Я слишком тебя уважаю… и я уже не хочу твоей отставки. Тебе очень многое удалось, хоть ты и консерватор… Премьер-министр на всех злиться. Редкое зрелище. Беру назад свои слова о том, что тебе не хватает искренности. Если она такова, то ее и впрямь лучше никому не показывать.
-Значит, графиня Тааффе меня поддержит и скажет, что моя политика вовсе не губит империю? Будет носить обручальное кольцо и подписываться моим именем? Это может помочь выиграть время, мало кто знает про нашу свадьбу…
-Как это случилось? Когда мы давали совместное интервью, ты увеличил свою популярность в десятки раз!
-А теперь члены моей собственной партии считают меня недостаточно консервативным для главы правительства. Они слишком хорошо меня знают, чтобы подозревать в симпатии к либералам, но уже считают, что я с ними слишком мягок…из-за тебя. Если ты публично окажешь мне поддержку, скажешь, что с уважением относишься к моей партии и разделяешь мои взгляды. Не все, но хотя бы часть…
-Они глубоко заблуждаются. На тебя невозможно влиять, ни мне, ни кому-то еще. Ты уверен, что дело именно в нас?
-Я совершенно точно знаю, что причины не в нас, но в борьбе следует использовать все средства. Сейчас мной недовольны слишком многие, чтобы я мог их всех проигнорировать и продолжать прежний курс. Все рушится у меня на глазах. Нужно разрабатывать тактику с нуля, и она должна учесть интересы всех. Мой следующий законопроект должен быть принят с первого же раза.
- Сколько я тебя знаю, ты всегда пытаешься угодить всем и сразу.
-Теперь меня еще и поджимают сроки. Действовать надо максимально быстро, четко и неожиданно, иначе меня свергнут. Извини, мне надо работать.
-Все это ведь началось гораздо раньше? Должны же быть какие-то мелочи, какие-то предпосылки…
- Когда партий и группировок слишком много, каждая стремится что-то урвать себе за счет соседней. Все они грызутся между собой, все делят власть и привилегии от правительства- так обычно и выглядит работа парламента. Ты удивишься, но даже мне, после стольких лет в правительстве, приходится полагаться на интуицию и чутье. Подлинные масштабы происходящего я увидел только сегодня, когда два министра моего кабинета одновременно подали в отставку. Эта новость пойдет на первые полосы завтрашних газет… я могу стать следующим.
- Тогда работай. Не буду тебе мешать.
-Иногда я удивляюсь, как ты только меня терпишь?
-Я люблю быть в центре политической жизни, хотя ты чаще рассказываешь мне о своих победах, чем о трудностях… Глядя на тебя сейчас, мне уже не хочется быть министром…
27 октября 1893 года.
Вечер, особняк Тааффе.
Мертвенно-бледное лицо, бессилие и отчаяние в глазах... последний месяц состарил графа лет на десять. Седина и бессонные ночи придали его и без того резкому лицу какую-то болезненную суровость, и только голос остался прежним, завораживающе-уверенным и спокойным, если закрыть глаза, то кажется, что ничего страшного с ними и не происходит. Интересно, а сможет ли Эдуард после пятнадцати лет почти императорской власти пережить свою отставку?..Политика так долго была всем для него...сможет ли она и их будущий ребенок заменить ему канцлерскую цепь или их брак окончиться вместе с его карьерой? У нее не было ответов, только страх перед будущим.
-Больше тянуть не имеет смысла. Завтра я подам в отставку и буду наслаждаться теплом и уютом простой семейной жизни…
Первым чувством, которое она испытала, было облегчение- наконец-то все разрешилось! Наблюдать изо дня в день растущее отчаяние мужа, вдвойне пугающее от того, что Эдуард всячески пытался его спрятать, было мучительно, но почти впервые в жизни от нее ничего не зависело. Подобное выражение глаз она часто видела на лице брата в последний год его жизни, оставалось только радоваться, что хвататься за пистолет совершенно не в привычках Тааффе, чтобы успокоиться и взять себя в руки ее мужу было достаточно запустить кофейной чашкой в стенку кабинета...
-То есть я буду твоим утешительным призом? Не очень-то лестно.- она ответила с привычной насмешкой, в надежде, что их пикировка отвлечет Тааффе от мрачных мыслей.
Граф охотно ей подыграл, она была почти уверена, что споры с ней были одной из причин, почему Эдуард так настойчиво ее добивался, а кольцо носил почти с той же гордостью, что и знак главы правительства.
-В своей жизни я покорил две вершины: пост премьера и графиню Лариш. Подъем на них был одинаково труден, мне часто доводилось висеть над пропастью, обе эти вершины требовали от меня предельного напряжения сил, и вдобавок ко всему мне приходилось покорять их одновременно! Признай, что я хорошо справился.
-Сказать, что усидел на двух стульях было бы точнее… Или погнался за двумя зайцами… Судя по цветистости слога , мне выпала честь услышать черновой вариант твоего прощального интервью?
-Никаких больше интервью! Теперь мне незачем считаться с мнением прессы!
-Если ты его не дашь, то это будет выглядеть как слабость.
-Ты права. Возможно. Уходить достойно и красиво тоже надо уметь. Это единственное, что я сейчас могу. С гордо поднятой головой я уйду несломленным и непобежденным сам, по собственной доброй воле… Ты сама этого хотела, так что слушай расписание на завтра: после того, как император примет мою отставку и выскажет свое сожаление, мы встретимся во дворце. С твоей поддержкой мне будет значительно проще общаться с прессой. Я бы смог все это и один, но вдвоем мы смотримся гораздо лучше. А вечером мы пойдем на прием во дворец , и пусть мне завидует вся Вена! У меня была блестящая политическая карьера, и уйду я тоже с блеском!..- с каждым словом к нему словно возвращались энергия и силы. Что Мари не очень рада быть женой канцлера он догадывался и раньше, а вот ее терпение и поддержка стали для него открытием, тем более что в последние месяцы он вряд ли чем-то мог порадовать свою жену.
А тот давний кошмар никогда не сбудется. Империя научится обходиться без него или перестанет существовать.
-Звучит неплохо. Вижу, что ты уже все продумал и мое согласие, как обычно , чистая формальность… Что мы будем делать дальше? Через силу улыбаться всем и ходить на все приемы?
-Я долго был у власти. Многие говорили, что мое правление губит империю, но ко мне уже привыкли. Даже либералы стали относиться ко мне как к неизбежному злу. Раз за разом читать в газетах фразу «бывший премьер-министр считает…» я не хочу! Но и отвязаться от журналисткой братии мне при всем желании не удастся, а светский лев из меня уже не получится, я слишком долго был занят серьезным делом. Давай вообще уедем из Австрии.
- Ты думаешь, что следующий кабинет будет слабее твоего, и не хочешь критиковать его деятельность?
-Меня никогда не привлекала оппозиция. Там собираются неудачники и пустословы со всех концов империи. Своего рода политическая свалка. Ты однажды сказала, что хотела бы увидеть Чехию. Мы можем поехать туда…
-Никогда не думала, что отставка сделает тебя таким внимательным мужем…
-Зачем тебе внимательный муж? Тебе нужен блестящий. Чехия больше всего нам подходит, нас хорошо там примут.
-Внимательный тоже неплохо, если мне не изменяет память. Ничто не льстило моему самолюбию больше чем твои слова о том, что ради меня ты готов забыть про политику пусть даже лишь на один вечер… Хорошо примут? Ты говоришь, как царствующая особа.
-Пост премьера мало чем отличается от трона. Распорядись судьба иначе ,из меня вышел бы один из лучших правителей Европы!..
-Но ты так был одним из лучших политиков Европы! Разве мало?
-Если графиня льстит, значит ,ей надоела роль аналитика и захотелось побыть просто женщиной. Хорошо, не просто… теперь моя очередь перейти к комплиментам…
Из двух вершин – одна…
Сентябрь 1893 года, особняк Тааффе.
Полночь. Час. Полвторого. Два часа.
Она забылась недолгим сном.
Три. Полчетвертого.
Если это правительственный кризис, то почему она ничего о нем не знает?
Может быть, Тааффе закончил все дела и просто заснул на диване в кабинете? Такое иногда случалось…Но сейчас она не знает причин и это очень странно…
Работа за полночь вполне нормальное явление для второго человека в государстве, а вот его поведение…
В последние дни привычная ей сдержанность и осторожность в оценках сменились сухой официальностью, а то и откровенной резкостью, прежде он так никогда себя не вел…если бы Эдуард Тааффе не был политиком от Бога, если бы любимое дело не отнимало у него все время и силы,- она бы решила, что у него роман на стороне…
-Я могу войти?
-Входи, если хочешь.
В кабинете висел сизый дым , и она закашлялась. Переполненная пепельница и беспорядок на столе яснее ясного говорили, что это кризис исключительного масштаба.
-Стоило ли выходить замуж за премьер-министра, если я все равно обо всем узнаю последней? Вот так будет лучше.- она распахнула окно и воздух, удивительно теплый для осени проник в задымленную комнату.
-Существует очень большая вероятность, что на этот раз министерство падет. Ты , должно быть, станешь радоваться, как и положено либералке…
-.Нет, не стану. Я слишком тебя уважаю… и я уже не хочу твоей отставки. Тебе очень многое удалось, хоть ты и консерватор… Премьер-министр на всех злиться. Редкое зрелище. Беру назад свои слова о том, что тебе не хватает искренности. Если она такова, то ее и впрямь лучше никому не показывать.
-Значит, графиня Тааффе меня поддержит и скажет, что моя политика вовсе не губит империю? Будет носить обручальное кольцо и подписываться моим именем? Это может помочь выиграть время, мало кто знает про нашу свадьбу…
-Как это случилось? Когда мы давали совместное интервью, ты увеличил свою популярность в десятки раз!
-А теперь члены моей собственной партии считают меня недостаточно консервативным для главы правительства. Они слишком хорошо меня знают, чтобы подозревать в симпатии к либералам, но уже считают, что я с ними слишком мягок…из-за тебя. Если ты публично окажешь мне поддержку, скажешь, что с уважением относишься к моей партии и разделяешь мои взгляды. Не все, но хотя бы часть…
-Они глубоко заблуждаются. На тебя невозможно влиять, ни мне, ни кому-то еще. Ты уверен, что дело именно в нас?
-Я совершенно точно знаю, что причины не в нас, но в борьбе следует использовать все средства. Сейчас мной недовольны слишком многие, чтобы я мог их всех проигнорировать и продолжать прежний курс. Все рушится у меня на глазах. Нужно разрабатывать тактику с нуля, и она должна учесть интересы всех. Мой следующий законопроект должен быть принят с первого же раза.
- Сколько я тебя знаю, ты всегда пытаешься угодить всем и сразу.
-Теперь меня еще и поджимают сроки. Действовать надо максимально быстро, четко и неожиданно, иначе меня свергнут. Извини, мне надо работать.
-Все это ведь началось гораздо раньше? Должны же быть какие-то мелочи, какие-то предпосылки…
- Когда партий и группировок слишком много, каждая стремится что-то урвать себе за счет соседней. Все они грызутся между собой, все делят власть и привилегии от правительства- так обычно и выглядит работа парламента. Ты удивишься, но даже мне, после стольких лет в правительстве, приходится полагаться на интуицию и чутье. Подлинные масштабы происходящего я увидел только сегодня, когда два министра моего кабинета одновременно подали в отставку. Эта новость пойдет на первые полосы завтрашних газет… я могу стать следующим.
- Тогда работай. Не буду тебе мешать.
-Иногда я удивляюсь, как ты только меня терпишь?
-Я люблю быть в центре политической жизни, хотя ты чаще рассказываешь мне о своих победах, чем о трудностях… Глядя на тебя сейчас, мне уже не хочется быть министром…
27 октября 1893 года.
Вечер, особняк Тааффе.
Мертвенно-бледное лицо, бессилие и отчаяние в глазах... последний месяц состарил графа лет на десять. Седина и бессонные ночи придали его и без того резкому лицу какую-то болезненную суровость, и только голос остался прежним, завораживающе-уверенным и спокойным, если закрыть глаза, то кажется, что ничего страшного с ними и не происходит. Интересно, а сможет ли Эдуард после пятнадцати лет почти императорской власти пережить свою отставку?..Политика так долго была всем для него...сможет ли она и их будущий ребенок заменить ему канцлерскую цепь или их брак окончиться вместе с его карьерой? У нее не было ответов, только страх перед будущим.
-Больше тянуть не имеет смысла. Завтра я подам в отставку и буду наслаждаться теплом и уютом простой семейной жизни…
Первым чувством, которое она испытала, было облегчение- наконец-то все разрешилось! Наблюдать изо дня в день растущее отчаяние мужа, вдвойне пугающее от того, что Эдуард всячески пытался его спрятать, было мучительно, но почти впервые в жизни от нее ничего не зависело. Подобное выражение глаз она часто видела на лице брата в последний год его жизни, оставалось только радоваться, что хвататься за пистолет совершенно не в привычках Тааффе, чтобы успокоиться и взять себя в руки ее мужу было достаточно запустить кофейной чашкой в стенку кабинета...
-То есть я буду твоим утешительным призом? Не очень-то лестно.- она ответила с привычной насмешкой, в надежде, что их пикировка отвлечет Тааффе от мрачных мыслей.
Граф охотно ей подыграл, она была почти уверена, что споры с ней были одной из причин, почему Эдуард так настойчиво ее добивался, а кольцо носил почти с той же гордостью, что и знак главы правительства.
-В своей жизни я покорил две вершины: пост премьера и графиню Лариш. Подъем на них был одинаково труден, мне часто доводилось висеть над пропастью, обе эти вершины требовали от меня предельного напряжения сил, и вдобавок ко всему мне приходилось покорять их одновременно! Признай, что я хорошо справился.
-Сказать, что усидел на двух стульях было бы точнее… Или погнался за двумя зайцами… Судя по цветистости слога , мне выпала честь услышать черновой вариант твоего прощального интервью?
-Никаких больше интервью! Теперь мне незачем считаться с мнением прессы!
-Если ты его не дашь, то это будет выглядеть как слабость.
-Ты права. Возможно. Уходить достойно и красиво тоже надо уметь. Это единственное, что я сейчас могу. С гордо поднятой головой я уйду несломленным и непобежденным сам, по собственной доброй воле… Ты сама этого хотела, так что слушай расписание на завтра: после того, как император примет мою отставку и выскажет свое сожаление, мы встретимся во дворце. С твоей поддержкой мне будет значительно проще общаться с прессой. Я бы смог все это и один, но вдвоем мы смотримся гораздо лучше. А вечером мы пойдем на прием во дворец , и пусть мне завидует вся Вена! У меня была блестящая политическая карьера, и уйду я тоже с блеском!..- с каждым словом к нему словно возвращались энергия и силы. Что Мари не очень рада быть женой канцлера он догадывался и раньше, а вот ее терпение и поддержка стали для него открытием, тем более что в последние месяцы он вряд ли чем-то мог порадовать свою жену.
А тот давний кошмар никогда не сбудется. Империя научится обходиться без него или перестанет существовать.
-Звучит неплохо. Вижу, что ты уже все продумал и мое согласие, как обычно , чистая формальность… Что мы будем делать дальше? Через силу улыбаться всем и ходить на все приемы?
-Я долго был у власти. Многие говорили, что мое правление губит империю, но ко мне уже привыкли. Даже либералы стали относиться ко мне как к неизбежному злу. Раз за разом читать в газетах фразу «бывший премьер-министр считает…» я не хочу! Но и отвязаться от журналисткой братии мне при всем желании не удастся, а светский лев из меня уже не получится, я слишком долго был занят серьезным делом. Давай вообще уедем из Австрии.
- Ты думаешь, что следующий кабинет будет слабее твоего, и не хочешь критиковать его деятельность?
-Меня никогда не привлекала оппозиция. Там собираются неудачники и пустословы со всех концов империи. Своего рода политическая свалка. Ты однажды сказала, что хотела бы увидеть Чехию. Мы можем поехать туда…
-Никогда не думала, что отставка сделает тебя таким внимательным мужем…
-Зачем тебе внимательный муж? Тебе нужен блестящий. Чехия больше всего нам подходит, нас хорошо там примут.
-Внимательный тоже неплохо, если мне не изменяет память. Ничто не льстило моему самолюбию больше чем твои слова о том, что ради меня ты готов забыть про политику пусть даже лишь на один вечер… Хорошо примут? Ты говоришь, как царствующая особа.
-Пост премьера мало чем отличается от трона. Распорядись судьба иначе ,из меня вышел бы один из лучших правителей Европы!..
-Но ты так был одним из лучших политиков Европы! Разве мало?
-Если графиня льстит, значит ,ей надоела роль аналитика и захотелось побыть просто женщиной. Хорошо, не просто… теперь моя очередь перейти к комплиментам…